Мы утверждаем, что подлинная философия морали – реалистическая, а подлинный реализм – контекстуальный реализм (к-реализм). Таким образом, мы вводим позицию контекстуального морального реализма (КМР). Это наша интерпретация морального реализма Ж. Бенуа в терминах философии позднего Витгенштейна. Структура к-реализма – структура провала между идеальным (правилом, нормой, концептом) и реальным. Это также структура витгенштейновской проблемы следования правилу. Соответственно, структура КМР – структура применения моральной нормы к реальности. Нормы, включая моральные, определяются и применяются в контексте. Применение моральной нормы предполагает моральную восприимчивость к контексту, который не является внешним по отношению к ней. КМР – критика морального объективизма, игнорирующего моральную онтологию, а также метафизического морального реализма (платонизма) и натуралистического морального редукционизма, игнорирующих контекстуальное (подлинно нормативное) измерение морали. Мы также устанавливаем сходства между моральным реализмом Т. Уильямсона и моральным реализмом Бенуа, несмотря на различие в их подходах: для Бенуа философия – концептуальный анализ, а Уильямсон не видит принципиальной разницы между научным и философским познанием.  В частности, аргумент Уильямсона против морального инференциализма соответствует аргументу Бенуа против «нового морального реализма» М. Габриэля, а его аргумент в пользу непосредственного морального знания посредством перцептивного восприятия (опознания) и морального знания, полученного от свидетеля, – контекстуальному аргументу, апеллирующему к моральной восприимчивости.  

Цель статьи – обойти ограничение на систематическую сверхдетерминацию ментальной причинности посредством её рассмотрения в рамках ординального натурализма Ю. Бюхлера. Наша гипотеза заключается в том, что в порядковом натурализме сознательные поведенческие акты обладают целостностью и специфичностью, при этом они связаны с другими порядками (физиологическим, психологическими, социальными), но и не редуцируются к ним, что обеспечивает сложность ментальной причинности, т.е. обладание как ментальными, так и физическими чертами и событий-причин, и событий-следствий. Это позволит изменить форму причинных высказываний так, чтобы избежать сверхдетерминации. Ментальная причинность интерпретируется как нередуцируемо сложный естественный комплекс, имеющий в качестве своих черт комплексы физического и ментального порядков. Порядок физических событий исключает черты ментального как нерелевантные. В порядке ментальных событий исключаются как черты физические свойства. В порядке событий сознательного поведения происходит слияние комплексов физического и ментального порядка, формирующее новый целостный комплекс, поэтому выделение ментального аспекта причинности является описанием черт как события-причины, так и события-следствия, принадлежащих одному порядку сознательного поведения. Выделение отдельных черт может иметь синтаксический характер анализа причинных высказываний, онтологически же оба типа причинности есть реальные отношения естественных комплексов разных порядков.

Рассматривается концептуальный для современной философской антропологии вопрос о свободе выбора. Безусловность, не являющаяся «данностью» (подобно дару жизни), «проясняется» в рефлексии принимаемого решения, этим оформляется человеческая идентичность. Эта «сублимация» имеет место не по природе, но благодаря решению индивида; безусловность есть определенное бытийное состояние. «Модусы самоутверждения» обусловлены и непрочны, безусловность исходит из свободы, трансцендентной по основе. Деформация онтологических и когнитивных структур опыта («персонализированного» знания) меняет смысл ценностей «отчужденного» индивида, несвободного в социуме; кантианская антиномия (свободы и необходимости) получает в «неклассической» философии интерпретацию «экзистенциальной драмы». Индивидуальность есть результат свободного выбора человека.

В статье предпринимается попытка реконструировать аналитические дебаты вокруг вопроса о моральности использования пыток. Предлогом к возобновлению дискуссии стали трагические события 11 сентября 2001 г. Профессор права Алан Дершовиц инициировал дебаты об обоснованности применения пыток в экстраординарных условиях. Аргумент Дершовица состоит из нескольких ключевых положений: а) мы должны признать повсеместность использования пыток; б) мы должны ввести пытки в правовое поле. Идея Дершовица встретила как поддержку, так и критику со стороны многих профессиональных гуманитариев. Несмотря на огромный шквал критики, по многим параметрам аргументация Дершовица все еще остается одним из немногих способов вести содержательный спор в пользу применения пыток.

Исследуется языковой аспект демонологии в «Левиафане» Томаса Гоббса. Демонология рассматривается как опасность для политической стабильности в «Левиафане». Представлены основные положения философии языка и место метафоры в политической философии Гоббса. Через понимание Гоббсом метафоры обсуждаются способы нейтрализации демонологических предрассудков в «Левиафане» и монопольное право суверена на использование метафор.

В статье рассматривается проблема онтологического статуса оснований для действий (reasons for actions). Существует две позиции: согласно первой, основания для действий – желания и убеждения – являются состояниями (states) или предрасположенностями (dispositions), согласно второй – событиями (events). Сторонники антикаузального подхода верят, что основания для действий являются состояниями, и поэтому мы не можем рассматривать основания в качестве причин действий, поскольку причинная связь возможна только между событиями. Д. Дэвидсон оспаривает эту точку зрения, показывая, с одной стороны, что наши ментальные состояния (желания и убеждения) могут выступать причинным условием, а, с другой стороны, при определенных условиях становятся событиями (он называет это «натиском» состояний) и  приобретают каузальную силу. Решение Дэвидсона предполагает, что ментальные состояния являются диспозиционными свойствами, как следствие, оно наследует проблематику этого философского концепта. В статье доказывается, что подобное решение не может быть удовлетворительным в силу различия между физическими и ментальными состояниями.

В основе типологии естественных наук лежит выделение фундаментальной и прикладной компонент. Первые составляют необходимую основу (фундамент) вторых. Развитие прикладных исследований возможно лишь на базе исследований фундаментальных. Последние 150 лет происходило ускоренное развитие прикладной науки, что не уменьшило значения ее фундаментальной составляющей для общего развития естествознания. Иная ситуация сложилась в обществознании. Использование общественных наук для обслуживания интересов господствующих классов со времен классического капитализма привело к обструкции теоретического обществознания и вместе с этим – к снижению уровня развития и его прикладной области и общественных наук в целом. Основное внимание обществоведов стало сосредоточиваться на исследовании технологической стороны социальной деятельности, которая относится к естествознанию.

Лоуренс Бонжур полагает, что фаундализм – это тупик. Анализу подвергаются буквально все возможные основания базовых убеждений: экстернализм, доктрина данного, априорное обоснование. Экстернализм, в котором основные факторы обоснования привязаны к причинным или номологическим по своей природе отношениям между субъектом и миром, не может преодолеть скептицизм и является основанием для принятия убеждения как базового только для тех, кто знает об этих отношениях. Непосредственное восприятие данного способно оказать эпистемическую поддержку, только если само знание будет сконструировано таким образом, чтобы эта поддержка была необходима. Апелляция к тому, что базовые убеждения, обоснованные априорно, могут остановить регресс эмпирического обоснования, не различает обоснование и гарантированность. Общий вывод неутешителен: не существует способа, которым базовые эмпирические убеждения были бы обоснованы без того, чтобы их обоснование не зависело бы от других эмпирических убеждений, которые в свою очередь сами требуют обоснования. Аргумент против существования базовых эмпирических убеждений и сопутствующая рецепция проблем обоснования эмпирического знания в русле классической эпистемологии (интернализм, реализм, корреспондентная теория истинности) – все еще лучшие образцы соответствующей философской рефлексии за последние сорок лет. Рецензия представляет собой детальный анализ первой части книги Л. Бонжура «Структура эмпирического знания» (главы 1–4), посвященной критике фаундализма.